Если выхода нет, то его всегда можно сделать.
Утянула. Не помню у кого и зачем. Пусть полежит здесь)
Действующие:
Патрик Готье Моро – художник
Леа
Издатель
Коллекционер
Почтальон
Месьё Моро
Мадам Моро
Образы
Посетители выставки
читать дальшеКвартира художника. Посередине сцены стоит мольберт, за ним, сидя спиной к зрителям, работает Готье. Левее – вешалка, на неё накинуто чёрное пальто; рядом, на полу, – белые перчатки. Справа от мольберта – потемневшая картина, изображающая ангела. Всё находящееся в комнате выглядит неряшливо. Создаётся ощущение непонятной тревоги, печали.
Художник резкими движеньями проводит кистью по холсту. На сцену медленно выходят Образы: в чёрных и серых бесформенных одеждах, волосы растрёпаны и закрывают лица. Люди ходят за спиной художника, то ускоряясь, то внезапно останавливаясь. По очереди, люди разбиваются на пары и разыгрывают то ссору, то непонимание собеседника. Один из Образов ходит, вытянув вперёд руки, подобно слепому. Все их движения образуют своеобразный танец-спектакль.
Внезапно раздаётся голос почтальона из-за сцены. - Месьё Моро, для Вас письмо!
Образы уходят за кулисы. Когда сцена становится пустой, художник покидает своё место, оттолкнув стул, и также уходит за кулисы. Несколько секунд зрители видят только полностью чёрный холст. Готье возвращается, распечатывая письмо на ходу.
Художник (в зал, поглядывая на лист). – Да что происходит с этим полоумным миром?! Почему, почему опять отказано? Почему они не принимают моих работ? Я плохой живописец? Да разве я плох? Неудачен, разве что! А, вот приписка: «…Но Ваши работы с удовольствием примут на другую выставку…». Попроще и похуже, да? «Для этого надо…» Но выбора у меня нет... Решено, иду.
Хватает холст, накидывает на плечи пальто и покидает сцену.
Выставочный зал. Мельтешат люди. Все что-то громко обсуждают. По центру сцены – выставочный блок Готье. Все девять его картин – чёрно-серые, никаких узнаваемых предметов на них нет. Линии, пятна, линии. Около работ Готье ни одного человека.
Художник. – И снова одно и то же. Никому не нужен. Вокруг меня толпа, и рядом со мной никого. Что, что не так в моих работах?
Резко разворачивается, желая осмотреть полотна. Подходит к дальнему из них, заметив, что оно весит неровно. Тем временем, с другой стороны к работам подходит девушка в прямом длинном белом платье и неестественно выбеленным лицом.
Леа. – Ах, чудо, какие были бы работы! Но цвета мало. Больше цвета! (Не дожидаясь ответа, убегает за кулисы)
Художник. – Кто это был? И что там с цветом? (Отходит назад, что бы увидеть все свои работы) Значит, мало цвета? Но… смогу ли я рисовать иначе? И как это – иначе?
Гаснет свет.
Квартира художника. Готье сидит в 3/4 оборота к зрителям около мольберта. В руках палитра, вся в тёмных красках, и чистая кисть, которой он, во время раздумий, постукивает по раме. Холста на мольберте нет.
Художник. – Из головы всё не идёт эта чудная фраза: «Мало цвета». Но как его может быть больше? Я в каждой работе снимаю слепок со своей души; всю свою суть отражаю в созданном мной. Как я, всю жизнь рисовавший серое, в один день нарисую нечто голубое или зелёное, нечто вроде попугая, яркого и праздничного? Но… нет, неправильный вопрос! Почему я всю жизнь рисовал серое? Да, почему? (Встаёт со своего места и начинает расхаживать по сцене.)
Когда-то, я мечтал. Я видел яркие сны и упивался ими, как будто сладким чаем. Я радовался своим фантазиям и любил всем сердцем, когда цветные карандаши так легко и задорно бежали по листу. Но что-то изменилось, что-то произошло… (Готье уходит вглубь сцены.)
С карандашами и листом бумаги на сцену выбегает Образ: мальчишка лет двенадцати, в простой одежде. Он падает посреди сцены и на полу начинает рисовать, улыбаясь и что-то комментируя. Незаметно картину с ангелом заменяют новой, белоснежной. С другой стороны сцены медленно выходит другой Образ: высокий коллекционер в дорогом костюме, гордой осанкой и надменным взглядом. Услышав шаги, мальчик поднимает голову, вскакивает с пола и, держа в руках рисунок, подбегает к человеку.
Мальчик. – Месьё, смотрите, какую картинку я нарисовал!
Коллекционер. - Ах да, вот и ты. Что сказать… Не рисуют так. Вот если бы ты… нет, это тоже не поможет. Знаешь, я, как коллекционер и хороший друг твоих родителей, честно скажу, что такое сейчас никого не интересует. (Резко разворачивается на каблуках, уходит через правый выход со сцены, по пути отрывая у ангела одно крыло.)
Художник. – Неужели мода диктует то, как я должен мечтать?
Мальчишка закрывает лицо руками, рисунок падает на пол.
На сцену выходят ещё два Образа: супружеская чета Моро. Хорошо одеты, идут под руку, о чём-то шепчась между собой. Месьё Моро видит рисунок, подходит к нему, не поднимая, внимательно осматривает.
Месьё Моро (к супруге). – Голубушка, разве мы не говорили нашему сыну, что разбрасывать по дому свои вещи строго настрого запрещено?
Мадам Моро. – Да-да, говорили сотню раз.
Месьё Моро. – Но ты посмотри, да, посмотри внимательнее, что именно он разбрасывает!
Мадам Моро. – Да-да, и как только это получилось.
Мальчик, поднимает свой рисунок и прижимает к себе.
Месьё Моро. – Любимый сын мой, позволь я тебе скажу одну хитрость: не стоит делать вещей, которые не будут куплены.
Мадам Моро. – Да-да, именно так.
Месьё Моро. – Вот и мама твоя согласна. Эти рисунки… радужные слишком, наверное. Сейчас покупают пейзажи, изображающие бури и ураганы. Дорогая, помнишь картину в доме наших соседей? Сколько денег за неё выложили люди!
Мадам Моро. – Да-да, невозможное безрассудство.
Месьё Моро. – Оставь это сынок, не продашь ведь. Чем семью кормить будешь? То-то же. Иди лучше монетки в своей копилке пересчитай. Вот это занятие сделает из тебя богатого человека!
Мадам Моро. – И снова ты абсолютно прав!
Оба, смеясь, уходят со сцены. На мгновение задерживаются у выхода, чтобы оборвать второе крыло ангелу.
Художник. – Разве коммерческая выгода – то единственное, чем измеряют ценность полотна?
Мальчик подходит к ангелу, поднимает оборванные крылья и бросает их вместе с рисунком обратно. Вновь закрыв лицо, убегает со сцены.
Художник. – Променял себя на заблуждения других… Больше, больше цвета!
Бросает серую палитру и подходит к мольберту. Гаснет свет.
Квартира художника. Готье сидит за мольбертом с палитрой и кистью в руках. Он медленно заносит кисть с яркой краской над полотном, и в это время на сцену выходят Образы. На этот раз они одеты в цветные карнавальные костюмы. Они смеются, танцуют, играют в разные игры. В какой-то момент они расходятся в стороны и замирают в ожидании. Готье медленно встаёт и, не поворачиваясь к зрителям, поднимает над головой свою первую работу в цвете.
Художник. - Заново учусь воображать и переворачивать привычное с ног на голову. Заново учусь живописи. Живой, она обязана быть живой! Даже если ты пишешь камень: сумей увидеть в нём движение и не добавляй ничего на белый холст, кроме жизни неподвижных. Именно так ты сделаешь всё что угодно реалистичным и сказочным одновременно.
Вдруг раздаётся голос почтальона.
Почтальон. – Месьё Моро, для Вас тут приглашение!
Образы уходят со сцены, всё время оглядываясь на Готье.
Художник. – Да, спасибо Вам.
Ставит полотно на мольберт. Почтальон выходит на сцену и передаёт письмо Готье.
Художник (из центра сцены, зрителям). – Новый выставочный день для новой картины. Вот это пришлось очень кстати.
Берёт полотно, набрасывает на плечи пальто и уходит со сцены.
Выставочный зал. Среди черно-серых работ Готье появляется одна цветная. Люди проходят мимо, иногда задерживаясь именно около неё.
Художник. – Видимо, этого ещё мало. Я… я должен сделать нечто большее. Я думаю, нет, уверен, что теперь смогу. Я теперь понимаю, что значит: «Больше цвета».
К работам подходит низкий мужчина. Его костюм прост, но бережливое отношение видно сразу. На лице добрая улыбка.
Издатель. – Не видели ли Вы автора этой работы? (Указывает на новую картину.)
Художник. – Видел; он перед Вами.
Издатель некоторое время с недоумением рассматривает Готье, но потом начинает улыбаться ещё веселее.
Издатель. – Признаюсь, удивлён. Но так даже интереснее. Мне бы хотелось поговорить с Вами, словно мы старые приятели.
Художник. – Прошу.
Издатель. – Премного благодарен. Глядя на эту работу, я вспомнил давний разговор со своим другом. Как Вы думаете, какое преступление самое разрушительное для человека, его совершившего?
Художник. – Я считаю, самое страшное преступление, это не видеть полупрозрачных дельфинов, когда они проплывают над вашей головой.
Издатель вновь недоумённо смотрит на Готье, но резко начинает смеяться в голос. По-доброму.
Издатель. – Месьё, напрасно я сомневался. Вы именно тот мечтатель, которого я ищу. Хочу официально предложить издать Ваши работы в нашем художественном сборнике. Гонорар обсудим позже. Итак, Ваш ответ?
Художник. – Я очень рад такому предложению. Конечно же, даю согласие.
Издатель. – Сегодня удачный день.
Гаснет свет.
Квартира художника. Готье ходит то в одну, то в другую стороны перед мольбертом.
Художник. – Какой поворот событий! Какая удача! Каких красок мне добавили в самое сердце! Приятные люди, интересная работа, да ещё и заплатят неплохо. Сказали бы мне раньше, что случится подобное – не поверил бы! А ведь всё благодаря… (Резко остановился.) Той девушке…
Плавно передвигаясь по сцене, устанавливает холст, находит палитру с нежными цветами и садится работать. Тут же на сцену бегут Образы и начинают танцевать. Готье оборачивается к ним, держа у губ палец. По цепочке каждый Образ передаёт этот жест другому и на цыпочках уходят со сцены. Какое-то время Готье в тишине проводит линии на холсте.
Гаснет свет.
Выставочный зал. В блоке Готье несколько чёрно-серых картин, немного ярких и одна, выполненная в мягких, нежных тонах. Около работ собралось достаточно много людей. Мимо проходит Издатель и по-дружески хлопает Готье по плечу. Раздаётся голос из громкоговорителя: «Всем посетителям просьба собраться в главном зале». Люди начинают уходить со сцены. Через некоторое время останутся только двое: художник и девушка, одетая буднично. Они стоят по разные стороны блока и словно не видят друг друга. Её внимание приковала к себе новая картина. Вдруг девушка разворачивается к Готье.
Леа. – Ах, чудо, какие у Вас работы! И цвет, и идея, и атмосфера. А на этой – воспоминание. Призрачное, полузабытое, но чем-то дороге сердцу. Замечательно!
Художник (Некоторое время смотрит на неё, не веря своим глазам). – Спа… спасибо Вам. В прошлый раз Вы мне безумно помогли.
Леа (Смотрит на него, растерянным взглядом). – Но я здесь впервые… и с Вами впервые говорю. Сомневаюсь, что могла чем-то помочь в прошлом.
Художник (Подходит к ней, внимательно смотрит на картину). – Впрочем, Вы правы. Это самое приятное и странное моё воспоминание.
Гаснет свет.
Квартира художника. В обстановке произошли некоторые изменения: на вешалке теперь аккуратно висят два пальто, на полу ничего не разбросано, в правой части сцены изображение ангела вновь целое и светлое. Готье подходит к мольберту, садится на своё место, уже заносит кисть, но тут его зовёт голос девушки. Он, отодвинув в сторону стул, идёт к кулисам. Зрители видят белоснежный лист, на котором только лёгкие контуры улыбающегося лица Леа.
Выставка
пьеса движений
пьеса движений
Действующие:
Патрик Готье Моро – художник
Леа
Издатель
Коллекционер
Почтальон
Месьё Моро
Мадам Моро
Образы
Посетители выставки
Действие первое
Картина первая.
Картина первая.
читать дальшеКвартира художника. Посередине сцены стоит мольберт, за ним, сидя спиной к зрителям, работает Готье. Левее – вешалка, на неё накинуто чёрное пальто; рядом, на полу, – белые перчатки. Справа от мольберта – потемневшая картина, изображающая ангела. Всё находящееся в комнате выглядит неряшливо. Создаётся ощущение непонятной тревоги, печали.
Художник резкими движеньями проводит кистью по холсту. На сцену медленно выходят Образы: в чёрных и серых бесформенных одеждах, волосы растрёпаны и закрывают лица. Люди ходят за спиной художника, то ускоряясь, то внезапно останавливаясь. По очереди, люди разбиваются на пары и разыгрывают то ссору, то непонимание собеседника. Один из Образов ходит, вытянув вперёд руки, подобно слепому. Все их движения образуют своеобразный танец-спектакль.
Внезапно раздаётся голос почтальона из-за сцены. - Месьё Моро, для Вас письмо!
Образы уходят за кулисы. Когда сцена становится пустой, художник покидает своё место, оттолкнув стул, и также уходит за кулисы. Несколько секунд зрители видят только полностью чёрный холст. Готье возвращается, распечатывая письмо на ходу.
Художник (в зал, поглядывая на лист). – Да что происходит с этим полоумным миром?! Почему, почему опять отказано? Почему они не принимают моих работ? Я плохой живописец? Да разве я плох? Неудачен, разве что! А, вот приписка: «…Но Ваши работы с удовольствием примут на другую выставку…». Попроще и похуже, да? «Для этого надо…» Но выбора у меня нет... Решено, иду.
Хватает холст, накидывает на плечи пальто и покидает сцену.
Картина вторая.
Выставочный зал. Мельтешат люди. Все что-то громко обсуждают. По центру сцены – выставочный блок Готье. Все девять его картин – чёрно-серые, никаких узнаваемых предметов на них нет. Линии, пятна, линии. Около работ Готье ни одного человека.
Художник. – И снова одно и то же. Никому не нужен. Вокруг меня толпа, и рядом со мной никого. Что, что не так в моих работах?
Резко разворачивается, желая осмотреть полотна. Подходит к дальнему из них, заметив, что оно весит неровно. Тем временем, с другой стороны к работам подходит девушка в прямом длинном белом платье и неестественно выбеленным лицом.
Леа. – Ах, чудо, какие были бы работы! Но цвета мало. Больше цвета! (Не дожидаясь ответа, убегает за кулисы)
Художник. – Кто это был? И что там с цветом? (Отходит назад, что бы увидеть все свои работы) Значит, мало цвета? Но… смогу ли я рисовать иначе? И как это – иначе?
Гаснет свет.
Картина третья.
Квартира художника. Готье сидит в 3/4 оборота к зрителям около мольберта. В руках палитра, вся в тёмных красках, и чистая кисть, которой он, во время раздумий, постукивает по раме. Холста на мольберте нет.
Художник. – Из головы всё не идёт эта чудная фраза: «Мало цвета». Но как его может быть больше? Я в каждой работе снимаю слепок со своей души; всю свою суть отражаю в созданном мной. Как я, всю жизнь рисовавший серое, в один день нарисую нечто голубое или зелёное, нечто вроде попугая, яркого и праздничного? Но… нет, неправильный вопрос! Почему я всю жизнь рисовал серое? Да, почему? (Встаёт со своего места и начинает расхаживать по сцене.)
Когда-то, я мечтал. Я видел яркие сны и упивался ими, как будто сладким чаем. Я радовался своим фантазиям и любил всем сердцем, когда цветные карандаши так легко и задорно бежали по листу. Но что-то изменилось, что-то произошло… (Готье уходит вглубь сцены.)
С карандашами и листом бумаги на сцену выбегает Образ: мальчишка лет двенадцати, в простой одежде. Он падает посреди сцены и на полу начинает рисовать, улыбаясь и что-то комментируя. Незаметно картину с ангелом заменяют новой, белоснежной. С другой стороны сцены медленно выходит другой Образ: высокий коллекционер в дорогом костюме, гордой осанкой и надменным взглядом. Услышав шаги, мальчик поднимает голову, вскакивает с пола и, держа в руках рисунок, подбегает к человеку.
Мальчик. – Месьё, смотрите, какую картинку я нарисовал!
Коллекционер. - Ах да, вот и ты. Что сказать… Не рисуют так. Вот если бы ты… нет, это тоже не поможет. Знаешь, я, как коллекционер и хороший друг твоих родителей, честно скажу, что такое сейчас никого не интересует. (Резко разворачивается на каблуках, уходит через правый выход со сцены, по пути отрывая у ангела одно крыло.)
Художник. – Неужели мода диктует то, как я должен мечтать?
Мальчишка закрывает лицо руками, рисунок падает на пол.
На сцену выходят ещё два Образа: супружеская чета Моро. Хорошо одеты, идут под руку, о чём-то шепчась между собой. Месьё Моро видит рисунок, подходит к нему, не поднимая, внимательно осматривает.
Месьё Моро (к супруге). – Голубушка, разве мы не говорили нашему сыну, что разбрасывать по дому свои вещи строго настрого запрещено?
Мадам Моро. – Да-да, говорили сотню раз.
Месьё Моро. – Но ты посмотри, да, посмотри внимательнее, что именно он разбрасывает!
Мадам Моро. – Да-да, и как только это получилось.
Мальчик, поднимает свой рисунок и прижимает к себе.
Месьё Моро. – Любимый сын мой, позволь я тебе скажу одну хитрость: не стоит делать вещей, которые не будут куплены.
Мадам Моро. – Да-да, именно так.
Месьё Моро. – Вот и мама твоя согласна. Эти рисунки… радужные слишком, наверное. Сейчас покупают пейзажи, изображающие бури и ураганы. Дорогая, помнишь картину в доме наших соседей? Сколько денег за неё выложили люди!
Мадам Моро. – Да-да, невозможное безрассудство.
Месьё Моро. – Оставь это сынок, не продашь ведь. Чем семью кормить будешь? То-то же. Иди лучше монетки в своей копилке пересчитай. Вот это занятие сделает из тебя богатого человека!
Мадам Моро. – И снова ты абсолютно прав!
Оба, смеясь, уходят со сцены. На мгновение задерживаются у выхода, чтобы оборвать второе крыло ангелу.
Художник. – Разве коммерческая выгода – то единственное, чем измеряют ценность полотна?
Мальчик подходит к ангелу, поднимает оборванные крылья и бросает их вместе с рисунком обратно. Вновь закрыв лицо, убегает со сцены.
Художник. – Променял себя на заблуждения других… Больше, больше цвета!
Бросает серую палитру и подходит к мольберту. Гаснет свет.
Действие второе.
Картина первая.
Картина первая.
Квартира художника. Готье сидит за мольбертом с палитрой и кистью в руках. Он медленно заносит кисть с яркой краской над полотном, и в это время на сцену выходят Образы. На этот раз они одеты в цветные карнавальные костюмы. Они смеются, танцуют, играют в разные игры. В какой-то момент они расходятся в стороны и замирают в ожидании. Готье медленно встаёт и, не поворачиваясь к зрителям, поднимает над головой свою первую работу в цвете.
Художник. - Заново учусь воображать и переворачивать привычное с ног на голову. Заново учусь живописи. Живой, она обязана быть живой! Даже если ты пишешь камень: сумей увидеть в нём движение и не добавляй ничего на белый холст, кроме жизни неподвижных. Именно так ты сделаешь всё что угодно реалистичным и сказочным одновременно.
Вдруг раздаётся голос почтальона.
Почтальон. – Месьё Моро, для Вас тут приглашение!
Образы уходят со сцены, всё время оглядываясь на Готье.
Художник. – Да, спасибо Вам.
Ставит полотно на мольберт. Почтальон выходит на сцену и передаёт письмо Готье.
Художник (из центра сцены, зрителям). – Новый выставочный день для новой картины. Вот это пришлось очень кстати.
Берёт полотно, набрасывает на плечи пальто и уходит со сцены.
Картина вторая.
Выставочный зал. Среди черно-серых работ Готье появляется одна цветная. Люди проходят мимо, иногда задерживаясь именно около неё.
Художник. – Видимо, этого ещё мало. Я… я должен сделать нечто большее. Я думаю, нет, уверен, что теперь смогу. Я теперь понимаю, что значит: «Больше цвета».
К работам подходит низкий мужчина. Его костюм прост, но бережливое отношение видно сразу. На лице добрая улыбка.
Издатель. – Не видели ли Вы автора этой работы? (Указывает на новую картину.)
Художник. – Видел; он перед Вами.
Издатель некоторое время с недоумением рассматривает Готье, но потом начинает улыбаться ещё веселее.
Издатель. – Признаюсь, удивлён. Но так даже интереснее. Мне бы хотелось поговорить с Вами, словно мы старые приятели.
Художник. – Прошу.
Издатель. – Премного благодарен. Глядя на эту работу, я вспомнил давний разговор со своим другом. Как Вы думаете, какое преступление самое разрушительное для человека, его совершившего?
Художник. – Я считаю, самое страшное преступление, это не видеть полупрозрачных дельфинов, когда они проплывают над вашей головой.
Издатель вновь недоумённо смотрит на Готье, но резко начинает смеяться в голос. По-доброму.
Издатель. – Месьё, напрасно я сомневался. Вы именно тот мечтатель, которого я ищу. Хочу официально предложить издать Ваши работы в нашем художественном сборнике. Гонорар обсудим позже. Итак, Ваш ответ?
Художник. – Я очень рад такому предложению. Конечно же, даю согласие.
Издатель. – Сегодня удачный день.
Гаснет свет.
Картина третья.
Квартира художника. Готье ходит то в одну, то в другую стороны перед мольбертом.
Художник. – Какой поворот событий! Какая удача! Каких красок мне добавили в самое сердце! Приятные люди, интересная работа, да ещё и заплатят неплохо. Сказали бы мне раньше, что случится подобное – не поверил бы! А ведь всё благодаря… (Резко остановился.) Той девушке…
Плавно передвигаясь по сцене, устанавливает холст, находит палитру с нежными цветами и садится работать. Тут же на сцену бегут Образы и начинают танцевать. Готье оборачивается к ним, держа у губ палец. По цепочке каждый Образ передаёт этот жест другому и на цыпочках уходят со сцены. Какое-то время Готье в тишине проводит линии на холсте.
Гаснет свет.
Картина четвёртая.
Выставочный зал. В блоке Готье несколько чёрно-серых картин, немного ярких и одна, выполненная в мягких, нежных тонах. Около работ собралось достаточно много людей. Мимо проходит Издатель и по-дружески хлопает Готье по плечу. Раздаётся голос из громкоговорителя: «Всем посетителям просьба собраться в главном зале». Люди начинают уходить со сцены. Через некоторое время останутся только двое: художник и девушка, одетая буднично. Они стоят по разные стороны блока и словно не видят друг друга. Её внимание приковала к себе новая картина. Вдруг девушка разворачивается к Готье.
Леа. – Ах, чудо, какие у Вас работы! И цвет, и идея, и атмосфера. А на этой – воспоминание. Призрачное, полузабытое, но чем-то дороге сердцу. Замечательно!
Художник (Некоторое время смотрит на неё, не веря своим глазам). – Спа… спасибо Вам. В прошлый раз Вы мне безумно помогли.
Леа (Смотрит на него, растерянным взглядом). – Но я здесь впервые… и с Вами впервые говорю. Сомневаюсь, что могла чем-то помочь в прошлом.
Художник (Подходит к ней, внимательно смотрит на картину). – Впрочем, Вы правы. Это самое приятное и странное моё воспоминание.
Гаснет свет.
Картина мелом на занавесе.
Квартира художника. В обстановке произошли некоторые изменения: на вешалке теперь аккуратно висят два пальто, на полу ничего не разбросано, в правой части сцены изображение ангела вновь целое и светлое. Готье подходит к мольберту, садится на своё место, уже заносит кисть, но тут его зовёт голос девушки. Он, отодвинув в сторону стул, идёт к кулисам. Зрители видят белоснежный лист, на котором только лёгкие контуры улыбающегося лица Леа.
Конец.